Роль П.П. Вавилова в постановке фундаментальных научных исследований в условиях Севера

д.г.н. В. Витязева

В 50-60-е годы прошлого века в республике создавалась база для развития многоотраслевого хозяйства. Этому способствовали благоприятные условия, прежде всего, богатейшие недра. Уже было открыто много месторождений полезных ископаемых. Правительство республики создавало условия для научных исследований. Именно в эти годы по просьбе правительства в республику были направлены молодые специалисты самых разных направлений (П.П. Вавилов, М.В. Фишман, В.П. Подоплелов, В.А. Витязева, И.В. Забоева и др.), которые под руководством старших товарищей выросли и стали руководителями научных подразделений: Институтов геологии и биологии, отделов экономики и энергетики, создали основы для создания Института истории, языка и литературы.

С Петром Петровичем Вавиловым я работала с 1952 по 1964 гг., а затем до конца его жизни была в творческой переписке. Были и встречи, в основном на всесоюзных совещаниях ректоров учебных заведений.

Я сохранила о нем очень хорошее впечатление как об ученом, организаторе научных исследований и просто о человеке. Больше всего он запомнился мне как организатор: пять лет (1959-1964 гг.) я, как зав. отделом экономики филиала, работала непосредственно под его руководством. Надо заметить, что в этот период республика развивалась очень быстрыми темпами. Здесь создавались комплексы топливно-энергетический и лесопромышленный, осваивался Север, вырабатывались технологии. Известно, что европейский Север был как бы трамплином для освоения сибирского Севера.

У нас с П.П. Вавиловым были разные специальности: он – биолог, а я – экономико-географ, но на удивление у нас было полное взаимопонимание целей, проблем и задач. Я думаю, что это взаимопонимание происходило от того, что основные его требования совпадали с моими: четкое исполнение, вовремя и качественно. Про меня он говорил, что по Витязевой можно сверять часы.

П.П. Вавилов с большим вниманием относился к исследованиям всех научных направлений. Мне казалось, однако, что к экономическим исследованиям он относился особенно внимательно. Этого требовала жизнь. Как я уже сказала, республика развивалась быстрыми темпами, возникали новые отрасли промышленности, новые промышленные предприятия и центры, а для этого нужны были экономические обоснования. Выполнение этих обоснований всегда поручали отделу экономики. Наши разработки, несомненно, во многом опирались на исследования других подразделений, особенно геологии. Там работали такие видные ученые, как проф. В.А. Варсанофьева, проф. А.А. Чернов и подрастающая талантливая молодежь (например, будущий руководитель института М.В. Фишман). В отделе экономики не было таких "столпов", у нас работала в основном молодежь (Ф.В. Шахрай, Г.Н. Паращенко, И.М. Семенов, Г.М. Мамаев и др.), были и пожилые, но они не имели степени.

Жизнь кипела ключом. Руководство республики и президиум Академии наук СССР предъявляли все новые и новые требования и, прежде всего, к экономистам. П.П. Вавилов все это хорошо понимал и советовал направлять молодых специалистов в аспирантуру. И повторял, что в настоящее время как воздух нужны грамотные специалисты. Это и было сделано, только уже немного позднее. Тогда и возникло предложение об организации двух комиссий: по развитию производительных сил Печорского угольного бассейна и по развитию производительных сил Ухтинского района. В состав комиссий мы привлекали местных руководителей предприятий, а также ученых и специалистов Москвы, Ленинграда и Урала. Это были институты Академии наук СССР, отраслевые институты, а также КЕПС и Совет по развитию производительных сил (СОПС). По существу, эти комиссии были как бы филиалами Комиссии по изучению ествественных производительных сил (КЕПС при президиуме Академии наук СССР). Можно сказать, что это были крупицы современного КЕПСа. Конечно, эти комиссии сыграли большую роль в подготовке рекомендаций правительству. Их работа была под контролем П.П. Вавилова. Однажды он поделился со мной, что когда ему приходится отчитываться или просто рассказывать о Коми филиале, то сначала он говорил об экономике, потом об исследованиях Института геологии, а затем уже о биологах и далее об Институте истории, языка и литературы.

П.П. Вавилов с большим вниманием относился к географическим исследования. И хотя специальных географических подразделений в филиале не было, в республике действовал сильный филиал Всесоюзного географического общества, организованный 28 октября 1948 г. по инициативе зам. председателя президиума Коми филиала АН СССР к.г.н. Н.И. Шишкина. Он же был первым председателем нашего филиала общества до 1952 г. В 1953 г. в связи с переездом Н.И. Шишкина в Москву председателем была избрана В.А. Витязева, направленная на работу в Коми филиал АН СССР после защиты диссертации. И так как географическое общество страны курировала Академия наук СССР, то и наш филиал географического общества курировал президиум Коми филиала АН СССР. Это было очень важно, так как была значительная материальная помощь. Наше географическое общество работало очень активно, оно объединяло не только географов, но и многих представителей других подразделений: геологов, биологов и др. У нас был свой журнал "Известия Коми филиала географического общества". Мы выпустили 15 номеров. Его содержание высоко оценивалось руководством географического общества страны. Несколько раз с анализом нашей работы выступал в центральной печати известный географ проф. Е.Е. Шведе.

Недавно я получила письмо одного из последних секретарей редколлегии нашего журнала Л.Н. Соловкиной, которая с восторгом вспоминает нашу кипучую деятельность, связанную с выпусками "Известий". П.П. Вавилов очень заинтересованно относился к деятельности общества, сам вступил в его члены, регулярно платил членские взносы и публиковал свои статьи в нашем журнале. Даже когда он выехал в Москву и работал в Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева, он присылал статьи и просил не исключать его из общества. Географы проводили и научные исследования, организовывали экспедиции. Особенно значительна была экспедиция П.Д. Калинина в район Екатерининского канала. П.П. Вавилов помогал советами и нередко оказывал финансовую помощь, особенно в организации экспедиций.

Тогда П.П. Вавилов был в расцвете творческих сил и сам очень активно вел научные исследования со своей творческой группой Института биологии, высоко ценил их и гордился ими (В.М. Швецова, Н.В. Чебыкина и др.). Очень ценил И.В. Забоеву, позднее он рекомендовал ее на должность директора Института биологии. Я не берусь оценивать результаты исследований биологов, я не биолог, думаю, что они сами лучше меня расскажут, как они работали под руководством П.П. Вавилова.

П.П. Вавилов внимательно относился к критике и замечаниям. Вспоминаю, что он попросил меня внимательно прочитать его доклад, представляемый к защите степени доктора наук. Может быть, мои замечания ему и не помогли ничем. Только я с большой теплотой храню опубликованный экземпляр этого доклада с надписью "На добрую память моему настоящему другу В.А. Витязевой". И это не были просто слова. Уже работая в Москве, он помогал мне в делах с ВАКом, не только как бывший руководитель, но и чисто по-человечески. Я была уже ректором Сыктывкарского государственного университета, а он – ректором Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева. Естественно, что у меня возникали свои трудности, и иногда я обращалась к нему. Так, у меня еще не было профессорского звания, а для ректора университета это было обязательно. Отсутствие звания мне мешало, а ВАК, как всегда, не торопился. Я сообщила об этом П.П. Вавилову. Он сам съездил в ВАК, снял возникшие у них вопросы и написал мне: "Там все в порядке, не волнуйтесь и не звоните им – они этого не любят. Я сам вам сообщу". Скоро я получила профессорский диплом. Кстати, из всех своих дипломов я считаю это диплом главным. Во время его ректорства мы часто встречались и обсуждали уже учебные проблемы.

П.П. Вавилов любил Север, любил людей, сам глубоко порядочный и честный, всех хотел видеть такими же, а если ошибался, то сильно переживал. Любил свое детище – филиал и его коллектив.

Мне посчастливилось вместе с ним сражаться, в полном смысле слова, за филиал, так как президиум Академии наук СССР пытался ликвидировать некоторые филиалы, в том числе и Коми. В союзе с нами было и правительство республики, особенно З.В. Панев. Это была классическая борьба, и П.П. Вавилову было совсем не просто. Нельзя не обратиться к воспоминаниям З.П. Панева по этому вопросу, в своей книге он писал: "Как-то однажды в конце 1960 г. или в начале 1961 г. ко мне в кабинет внезапно ворвались председатель президиума филиала АН СССР П.П. Вавилов и секретарь партбюро В.П. Подоплелов, без договоренности, без звонка. Выглядели они пасмурно, тоскливо. Я раньше никогда не видел Вавилова таким. Лицо его всегда светилось и улыбалось, глаза сияли. Сейчас же они потускнели, губы обвисли; на лице тревога и печаль. "Что-то неладно", – сразу промелькнуло в моем сознании. Петр Петрович сел на стул и очень грустным, нерешительным голосом промолвил: "Случилось большая неприятность для филиала. Получилось ЧП", – и замолчал, глаза его совсем затуманились, закрылись.

– Что произошло? Что за ЧП? – В моем голосе тоже прозвучала тревога. – Объясните.

– Трудно рассказывать, – губы его стали дрожать, лицо искривилось, начало дергаться от нервного напряжения.

– Возьмите себя в руки. Объясните мне, что случилось? Успокойтесь.

Он налил стакан воды, выпил его залпом. Затем несколько успокоившись, начал дрожащим голосом рассказывать.

– Недавно, – сказал он, – позвонили из президиума Академии и сообщили, что филиалы Академии наук закрываются.

– Кто закрывает и почему закрывают?

– Реорганизуют постановлением президиума ЦК. Говорят, что такое постановление уже завизировано почти всеми членами президиума и завтра или послезавтра будет оно подписано".

По совету З.П. Панева в филиале была организована группа из руководителей подразделений филиала (П.П. Вавилов, В.А. Витязева, М.В. Фишман и др.). Мы поехали в Москву сражаться...

Здесь нельзя было допустить ошибки. П.П. Вавилов, как руководитель, был на высоте и был доволен своей командой. Филиал отстояли. Счастливое это было время. К тому же мы были очень молоды. Лица у нас светились, а глаза сияли.