ЛЕНИНГРАД ... Перед войной много говорилось, что фашисты готовят войну. В Ленинграде у нас в институте в полуподвальном помещении, где была столовая, сделали толстые деревянные ставни. На фабрике технических сукон мы проходили в мае практику, широкие окна начали закрашивать синей краской. Были учебные тревоги. И все же начало войны застало нас врасплох. Все студенты изъявили желание идти на фронт добровольцами. Девушек не взяли, а ребята сразу же ушли. Я училась на курсах медсестер без отрыва от учебы, окончание курсов форсировали. На фронт не призвали, сказали, что пока не нужны. В Ленинграде было объявлено военное положение, по вечерам хождение по пропускам. Город вскоре после объявления войны построжел. Мало было людей на улицах. Весь июль и половину августа мы почти все время находились под Ленинградом - рыли окопы, рвы. В августе работали в госпитале, дежурили в ПВО на крышах домов или улицах, где приказывали. В начале войны фашисты мало бомбили город. А вот с августа бомбежки усилились. В сентябре-октябре так бомбили все время с небольшими перерывами. Особенно страшными были бомбежки ночью. После взятия города в блокаду сразу же сбавили норму хлеба до 250 грамм. Город жил тревожной жизнью. Но надо отдать справедливость: в Ленинграде паники не было. На улицах народа почти не было. В августе из всех военных училищ собрали военных и с музыкой по Невскому проводили на фронт. Шли не один час. Тяжело было на сердце. Ведь знали, что это значит. В сентябре у нас еще пытались начать занятия в институте, но недели две почитали лекции и прекратили. При лаборатории аналитической химии была организована спецлаборатория по производству самовозгорающихся запалов для бутылей с горючей жидкостью для борьбы с танками. На работу взяли студентов четвертого курса. Работали ночами, так как трудно было с газом, электричеством. Днем отдыхали, дежурили в ПВО. Ели один раз в столовой. И больше ничего. Водопровод не работал, ходили за водой на Неву, а какая у студентов была посуда - чайник и все. В ноябре-декабре было уже холодно и бомбежки стали реже. А вот начался методический обстрел из дальнобойных орудий. Норму хлеба все сбавляли и сбавляли и дошли до 125 грамм. По рабочей карточке давали норму 250 грамм. Мы, работающие, приравнивались к рабочим. В комнате у нас от бомбежки сломались стекла, и окна были заколочены фанерой. В декабре нас отправили под Пулково рыть траншеи. Взрывали землю, а мы изтраншей ее выбрасывали. Сил было мало. Я стала ощущать слабость. В лаборатории уже не работали, так как наступление на Ленинград прекратилось, и было перепроизводство запалов. Как мы жили ... Трудно сказать. Медленно тлели. В феврале через Ладожское озеро стали вывозить Ледовой трассой население. И нам, студентам четвертого курса, в первую очередь дали эваколисты. Пешком шли до вокзала, потом на поезде до ст. Кобона, а оттуда на грузовиках через озеро. Одеты мы были плохо. Я обморозила щеки и руки. К счастью, нас не бомбили. А в некоторые машины попали бомбы. Нам повезло. А потом в товарных вагонах повезли на Вологду. От дистрофии у меня начался понос, и я очень ослабла. Ко всему у меня еще отказали ноги, я их не чувствовала. Из Вологды отправили в Харовское, и я там лежала две недели. Поправилась, благодаря уходу подруг, и поехала домой. Когда я приехала к родным, то меня они не узнали. Только, когда я сказала, что я - Тоня Низовцева, мама заплакала. Вот такая моя история с блокадой Ленинграда. (Продолжение в следующем номере) А. Поповцева
Логотип -
Начало -
Общие
сведения -
Структура -
Научная деятельность 3031 посещений с 31.01.2001 |